- Вы же знаете... - заикнулся оператор в желто-оранжевом.
- Если я спрашиваю, надо отвечать!
- Уровень-6, - тихо сказал второй оператор, одежда которого дымилась всеми оттенками коричневого цвета.
На самом деле он произнес мысленную фразу, имеющую не один смысл, но перевести ее на человеческий язык можно было и как "уровень-6".
- Метагалактика в эпохе интенсивного аллогенеза, - добавил "серо-черный" оператор. - Желтая звезда в периоде обслуживания социума. Планета Земля. Территория с сильнейшей стагнацией памяти поколений - Россия, настроенная на принципиальное появление сильных операторов.
- Кто разрешил?
Операторы иезода-2 снова переглянулись.
- Вы, экселенц, - почтительно склонил голову "желто-оранжевый" оператор.
Выразитель сдержал крепкое словцо (мысль), помолчал, прощупывая психосферы собеседников. Аура
----------
(1) То, во что одевались операторы этого уровня, лишь условно можно было назвать одеждой, так как это была лучистая материя "тонких планов", сродни пленке текучего огня или пелене излучения.
"желто-оранжевого" ему не понравилась, оператор явно жаждал самостоятельности и умел скрывать свои мысли. Им стоило заняться в индивидуальном порядке. Но позже.
- Что произошло на уровне-6?
- Возник устойчивый энергоинформационный объем, не подчиняющийся внешнему контролю.
- Носитель?
- Человек, один из духовных наставников России программы "волхв".
- Разве вы не в состоянии его ограничить?
- Чтобы ограничить влияние растущей депрессии, мы заблокировали границы и спустили Пса(1) на нижние уровни, однако носителю отклонения помог оператор уровня-6. Внедрился в психику кого-то из своих теней - людей и исчез.
-Имя?
- Вишьяпарика Ювинга. Сам он называл себя Демиургом.
Выразитель поднял брови, глаза его мрачно вспыхнули.
- Он не лишен юмора. Но что я слышу? Взбунтовался оператор нижнего уровня! Тень моей тени! Подпрограмма в глобальной программе игры! И вы не смогли с ней справиться?!
Операторы иезода-2 отвели глаза.
- Мы его найдем, - пообещал "серо-черный" оператор. - От наших Псов еще никто не уходил, тем более на нижних уровнях.
- Немедленно измените сценарий игры и ликвидируйте!.. - Выразитель умолк, ловя возникшую идею. - Впрочем, постойте, это мы всегда успеем... Что, если этот новый носитель сможет стать зондом?..
----------
(1) Имеется в виду антивирусная программа.
- Кем? - с удивлением спросил "желто-оранжевый".
Выразитель очнулся.
- Пусть все идет своим чередом. Я не верю, что индивидуальность масштаба уровня-6 сможет достичь самореализации вашего уровня, но кто знает? Вдруг этот носитель преодолеет потенциальный барьер между сферами Универсума и откроет путь к Абсолюту? Может быть, он недаром назвал себя Демиургом?
Операторы молча смотрели на своего Господина, тщательно скрывая свои мысли.
Выразитель улыбнулся, оглядел их лица с мерцающим огнем скрытого сомнения и ожидания невозможного в глазах, помахал рукой:
- До новых встреч, тени.
- Что прикажете нам делать, Создатель? - подобострастно спросил "коричневый" оператор.
- Все, что считаете необходимым в нынешнем положении.
С этими словами Выразитель исчез и вышел уже в своем Замке. Выразитель не верил, что нарушитель спокойствия, житель планеты Земля, действительно представляющий, по сути, подпрограмму в программе реализации этой реальности, сможет стать энергоинформационным зондом и проникнуть в Сферу Базового Задатчика, принадлежащего Творцу. Зато и жалеть, в случае гибели зонда, будет некого: подпрограммы для того и были созданы, чтобы ими управлять, заменять их и нейтрализовать. В конце концов можно было заменить даже всю эту программу, которую люди Земли считали Вселенной. А выигрыш стоил свеч.
Власть!
Небывалая, необъятная, невероятная, бесконечная и вечная Власть!..
Глава 2
ТАКИЕ ВОТ ДЕЛА
Бабушка умерла на сто четвертом году жизни, ночью, во сне. Господь забрал ее тихо-тихо, бережно и нежно, словно задул свечу - и все. И одной доброй душой на свете стало меньше.
Казалось, она будет жить всегда, никому не мешающая и вечно всем необходимая. В последние годы она сильно сдала, мало двигалась, похудела, буквально высохла, плакала, встречая внуков, плакала, провожая их, но в глазах горел все тот же огонек заботливости и доброты, а губы виновато улыбались, будто она стеснялась своей беспомощности и еще более того, что живет так долго.
И вот ее не стало, и в ее старом доме, да и в той части Пскова, где знали Ульяну Георгиевну, поселилась печаль.
Жила бабушка Ульяна в древнем квартале Запсковья, недалеко от церкви Козьмы и Демьяна с Примостья, в собственном бревенчатом доме, построенном еще в середине девятнадцатого века прапрадедом Ильей. Теперь этот дом осиротел и как-то сразу постарел, осел и потемнел, будто из него вынули душу. Впрочем, так оно и было. Дом знал, что никто не заменит хозяйку, кто бы здесь ни поселился.
На похороны Кирилл приехал последним из всех родственников, сестер и братьев. Работал он начальником отдела оперативного реагирования ФСФР - Федеральной службы финансовой разведки при Министерстве финансов - и с трудом добился разрешения на выезд из столицы в Псков на два дня.
Кириллу Ивановичу Тихомирову пошел сорок первый год. Родился он в июне тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года в Пскове, там же закончил школу и политехнический институт. Затем пятнадцать лет проработал в Службе внешней разведки (сфера деятельности - анализ финансовых потоков европейских стран) и уволился из СВР после расформирования отдела. Затем был востребован Службой финансовой разведки России и, проработав там два года, возглавил отдел оперативного реагирования.
Из всей обширной семьи Тихомировых Кирилла отличали целеустремленность, самостоятельность и вера в себя. Он был открыт всему новому, изобретателен, склонен к анализу, любил все классифицировать и раскладывать по полочкам, что не раз помогало ему в жизни. Вместе с тем он обладал великолепной реакцией, отказывался от второстепенных вещей ради достижения поставленной цели и умел обходиться минимумом необходимого, что не раз выручало его в экстремальных ситуациях.
Родившись ребенком хилым и болезненным, Кирилл начал в шесть лет заниматься физкультурой, увлекся самбо, потом другими видами боевых искусств и в двадцать восемь лет стал чемпионом Европы по дзюдо в среднем весе. Еще через десять лет он получил титул "сокола соколов" по русбою, хотя мало кто знал об этом: посвящение в "соколы" не афишировалось адептами русбоя. Да и работал Кирилл тогда в сверхсекретной конторе, закрытой не только для журналистов и широкой общественности, но и для большинства властных структур.
Выглядел он моложе своих лет. Метр восемьдесят четыре. Развернутые плечи, приятная осанка, темные волосы, короткие, но пышные. Продолговатое лицо, прямой нос, подбородок с ямочкой и спокойные внимательные серые глаза, иногда вспыхивающие ледяным блеском предостережения. Что бывало редко. Весь облик Тихомирова создавал удивительное впечатление надежности, спокойствия и непробиваемой уверенности в себе. Что вполне соответствовало истине. Единственное, чего Кириллу не хватало в жизни, по его собственному мнению, - это умения быстро завязывать теплые, дружеские отношения, а по оценке начальства - интереса к политической жизни. Хотя сам Кирилл недостатком это не считал.
Похороны бабушки Ули состоялись во вторник третьего марта на старом кладбище в Запсковье. О месте похорон договаривались родичи Кирилла в его отсутствие, ждали только его, и как только он загнал машину во двор дома, похоронная процессия двинулась в путь. Решено было пронести гроб с телом Ульяны Георгиевны по улице, где ее все знали, потом погрузить в автобус и уж затем ехать на кладбище.
Шел двенадцатый час дня, везде еще лежал снег, мороз держался на уровне десяти градусов - весна и не думала возвращаться на Псковщину, - однако люди терпеливо шагали за гробом и молчали, вздыхая. Оркестра не было. Бабушка Уля не терпела шума и громких проводов.
У автобуса толпа начала расходиться, остались только те, кто должен был ехать на погост, всего шестнадцать человек, считая и Кирилла. Машин на всех не хватило. Пришлось возвращаться к дому бабушки, где ее соседки начали уборку и подготовку к поминкам. В машину Кирилла сели трое: сестра Люда, тетка Валя и бабушка Степанида. Остальные разместились в автобусе - отец и мама Кирилла, двоюродные сестры и братья, дядька Довмонт и две тетки - и в машине Михаила, старшего брата Кирилла.
До кладбища доехали не быстро: гололед и снег не способствовали передвижению процессии; подождали, пока сторож рткроет замок, заехали на пятачок за воротами, откуда гроб снова на руках отнесли в маленькую церковь при кладбище. Отпели Ульяну Георгиевну скоро, тихо и до обидного буднично. Тетки и сестра всплакнули, а Кирилл чувствовал себя неуверенно и не знал, куда девать руки со свечой, с которой горячий воск все время капал на пальцы.
Могилу бабе Уле вырыли рядом с могилой ее мужа, погибшего в пожаре на льняной фабрике, где он до восьмидесяти семи лет работал в охране. Там же находились могилы ее отца и матери и других родственников. Однако у свежевырытой могилы процессию неожиданно остановили два дюжих молодца в ватниках с лопатами. Один из них держал в руке мобильный телефон.
- Поворачивайте, - грубо сказал один из них, обросший рыжей щетиной. - Эта дырка занята.
Люди, провожавшие Ульяну Георгиевну в последний путь, онемели от неожиданности.
- Но мы же заплатили! - наивно воскликнула Антонина Петровна, мать Кирилла и она же - дочь бабушки Ули. - Это место бабушки! Тут весь наш род лежит...
- Ничего вашей бабке не сделается, если она полежит в другом месте. Здесь хоронить запрещено.
- У нас есть разрешение...
- Несите к забору, - махнул рукой второй могильщик, с мобильным телефоном, закуривая. - Дырка уже выкопана. Да побыстрей, нам некогда, клиенты косяком пошли.
- Но так нельзя! - растерянно проговорил Иван Васильевич, отец Кирилла, переглядываясь с мужчинами. - Мы заплатили, договорились, ваш начальник обещал...
- Сказано - несите к забору, значит, несите! Нечего лясы точить. А то сами закапывать свою бабку будете. Там вон еще покойника привезли, более сговорчивого.
- Что будем делать? - обратился расстроенный Иван Васильевич к остальным.
- Может быть, им на лапу дать? - вполголоса предложил брат Кирилла. - Скинемся по полтиннику...
- Я уже давал, - признался Иван Васильевич.
- Значит, мало давал, это же мафия, их тут много.
- Сколько надо? - подошел к молодцам Иван Васильевич.
- Ты столько за сто лет не заработаешь, батя, - ухмыльнулся могильщик с рыжей щетиной. - Это место у березки забронировал один очень важный начальник, так что несите свою старуху дальше.
Кирилл поймал полный недоумения и боли взгляд мамы и шагнул вперед.
- Кто из вашего начальства сейчас на месте?
Могильщики посмотрели друг на друга, одновременно пожали плечами.
- Мы тут начальники. Да и зачем он тебе? Все равно придется хоронить в другом месте.
- Проводите меня к вашему боссу.
- Да пошел ты... - Парень с сигаретой не договорил.
Кирилл подошел к нему вплотную, вонзил заледеневший взгляд в мутные глаза мордоворота и тихо произнес:
- Веди!
Могильщик вздрогнул, выронил сигарету, бросил на напарника тупой взгляд и зашагал к двум низким строениям у ворот кладбища, в одном из которых находилась мастерская по изготовлению надгробий и памятников, а во втором обитали сами могильщики.
- Эй, Дёма, ты куда? - забеспокоился рыжебородый.
- Жди здесь, - сказал ему Кирилл не допускающим возражений тоном.
Молодец с мобильником привел Тихомирова к домику мастерской, распахнул дверь, свернул налево, открыл еще одну дверь, толстую, обитую утеплителем, и Кирилл оказался в небольшом, но уютном и хорошо обставленном кабинетике. Здесь стояли шведский холодильник "Вагриус", плазменный телевизор "Армада", мини-бар "Дрофа", стол из вишневого дерева и четыре низких кожаных кресла. За столом сидел средних лет лысый господин в черном костюме и читал газету. Он с удивлением оглядел нежданных гостей.
- В чем дело, Дёма?
Голос у господина был густой и булькающий, как у протодьякона, будто он говорил животом.
- Да вот, хотят с вами поговорить, - упавшим голосом произнес молодец с мобильником и попятился к двери.
- Иди.
Могильщик вышел.
- Слушаю вас, - пробулькал лысый, кивая на кресла. - Присаживайтесь. Чем могу?
- Спасибо, я постою, - отказался Кирилл. Покачал головой, оглядывая интерьер кабинета начальника похоронной команды. - Хорошо живете, господин старшой. Неплохо, видать, зарабатывает ваш синдикат.
Блеклые глаза лысого метнули молнии, губы сжались.
- С чем пожаловали, господин... э-э?
- Полковник Тихомиров. - Кирилл издали показал свое удостоверение малинового цвета с золотым двуглавым орлом.
- Какие проблемы, полковник? - поджался лысый.
- Это не у меня проблемы, а у вас, - усмехнулся Кирилл. - Ваши мальчики перепродали участок, принадлежащий уважаемому человеку.
- Не может быть! - покачал головой директор кладбища, не особенно удивившись. - У нас с этим строго.
- Пойдемте, покажу.
Лысый посмотрел на дверь.
- Дёма!
В кабинете появился квадратнолицый могильщик, успевший сунуть в рот еще одну сигарету.
- О каком участке речь? Этот гражданин утверждает, что вы... э-э... поменяли участок.
- Так вы же сами велели, Клавдий Хазиахметович. Участок номер сто сорок три, там новая планировка, две могилы убираются, а на их место...
- Чей это участок?
Могильщик покосился на Кирилла.
- Вот его родственницы.
- Это моя бабушка, - сказал Кирилл. - Необходимые документы получены, за работу уплачено, а нам говорят - место занято! Это как понимать?
Лысый перевел взгляд на могильщика:
- Участок оставить! Помогите людям похоронить старушку.
- Но там же...
- Я сказал - оставить! Потом поговорим.
Квадратнолицый пожал плечами, повернулся и потопал из кабинета босса, бурча что-то под нос. Лысый начальник кладбища развел руками, приятно улыбнулся:
- Ошибочка вышла, товарищ полковник. Запамятовал, как вас...
- Тихомиров.
- А что у вас за служба, если не секрет?
- ФСФР.
- Я так соображаю, Федеральная служба финансовой разведки?
- Правильно соображаете, - кивнул Кирилл, удивляясь в душе осведомленности начальника провинциального кладбища. - Значит, мы можем продолжать похороны?
- Несомненно. У нас иногда случаются накладки, вы уж не обижайтесь.
Кирилл поклонился и вышел, унося в памяти цепкий и далеко не ласковый взгляд лысого босса.
Его встретили вопросительными взглядами изрядно продрогшие на морозе родичи.
- Все в порядке, - коротко доложил Кирилл. - Можем хоронить, где наметили.
- Спасибо, сынок, - просияла мать.
Все засуетились, взялись за гроб. Женщины заплакали. Кирилл тоже с трудом удержался от слез, вспоминая ласковые бабкины руки и добрую улыбку.
Молодцы, которые вели себя до этого по-хамски пренебрежительно, молча занялись своим делом. Вскоре гроб с телом бабушки Ули был опущен в могилу, закидан землей, сверху насыпали аккуратный продолговатый холмик и воткнули в него деревянный крестик с именем умершей. По весне отец и дядьки пообещали поставить крест побольше с портретом бабушки и покрасить оградку. Церемония похорон закончилась.
Могильщики, получив от Тихомирова-старшего по сотне "за услуги", проводили родственников "клиента" равнодушными взглядами и, вскинув лопаты на плечи, побрели туда, где их ждал еще один "клиент". Кирилл подумал, что не мешало бы выяснить, по какой причине местная похоронная мафия решила перенести место захоронения, но связываться с этими людьми не хотелось. Наверняка все уперлось бы в "ошибку" персонала.
С кладбища возвращались в молчании.
За стол сели в пять часов пополудни, когда уже начало смеркаться.
- Как тебе удалось убедить тех бандитов? - подсел к Кириллу брат Михаил. - Я уж думал - придется отступить. Не драться же с ними на кладбище.
- Попросил по-хорошему, они прониклись, - ответил Кирилл.
Михаил недоверчиво покачал головой:
- Что-то я не припомню случая, чтобы кладбищенская мафия откликалась на добрые слова. Такие структуры признают только силу или деньги.
- Ты не рад, что все закончилось мирно? - прищурился Кирилл.
- Почему? Рад, конечно. Просто подумал, что надо было идти всем мужикам, для представительства.
- Такие конфликты лучше всего решать тихо, без угроз и силового давления. Махать кулаками попусту не стоит.
- А ты мог бы их побить, если бы понадобилось?
Кирилл улыбнулся:
- Мог бы.
- Они же вон какие здоровые! Хотя ты ведь до сих пор занимаешься рукопашкой?
- Это образ жизни.
- Понимаю. Хотя отношусь к этому по-другому. Как говорится, водка - сила, спорт - могила. А приходится применять навыки в твоей работе? Кстати, чем ты занимаешься на своей службе? Чудно, ей-богу, - финансовая разведка. Звучит как подглядывание за чужими деньгами.
- Навыки применять не приходилось, а занимаюсь я довольно нудным делом - охраняю финансовых инспекторов. Бывают случаи, когда на них оказывается давление, им угрожают, суют взятки, требуют не совать нос куда не надо и даже захватывают в заложники. Тогда поднимают по тревоге мой отдел, и мы разряжаем ситуацию. А вообще наша служба сугубо гражданская, мирная, призванная отслеживать финансовые потоки всех уровней. По сути это компьютерный финансово-аналитический центр при Минфине.
- Значит, иногда тебе все-таки приходится воевать?
- Ну, смотря что понимать под этим термином. Во всяком случае, оружие и боевые навыки мы применяем редко.
- Но все же применяете?
Кирилл не успел ответить. К нему подсела мама, и разговор свернул в другое русло. Вспоминали бабушку, ее мужа и родителей, согласились, что бабы Ули будет всем не хватать, поговорили о житейских проблемах. Дед Степан предложил продать бабкин дом, но с ним не согласились, так как дом оставался особым местом, хранилищем памяти поколений, хранилищем традиций, где всегда собирались родичи Тихомировых и Пантюшиных, чтобы не только пообщаться и вспомнить прошлое, но и подпитаться положительной энергетикой этого места. Решено бьшо, что в дом переедет тетка Валентина, которая жила в двухкомнатной квартире в центре Пскова вместе с семьей младших Пантюшиных.
Засиделись До позднего вечера. Потом мужчины вышли покурить, пока женщины прибирали в доме. Кирилл не курил, но постоял вместе со всеми, не принимая участия в разговоре. На него снова напала тоска, хотя он и понимал, что бабушка не могла жить вечно. Да и умерла светло, умиротворенно.
Отец и дядьки поговорили еще о том о сем и стали расходиться. Вскоре в опустевшем доме остался один Кирилл, собиравшийся переночевать здесь, а утром отправиться в Москву. Побродив по комнатам со скрипучими половицами, он расположился в бывшей спальне отца, за печкой, поворочался некоторое время, прислушиваясь к тишине дома, потом понял, что не уснет, и встал. Выбрал на полке томик из собрания сочинений Некрасова, зажег торшер, расположился в кресле в горнице, где он всегда любил сидеть, когда приезжал сюда, и начал листать книгу, вспоминая, как держал ее в руках много-много лет назад, когда еще учился в школе. Наткнулся на знакомое стихотворение, медленно прочитал вслух:
Я твой. Пусть ропот укоризны
За мною по пятам бежал,
Не небесам чужой отчизны -
Я песни родине слагал!
И в это время послышался стук в дверь.
Кирилл удивленно глянул на часы: третий час ночи. Подумал: кто бы это мог быть? Может, вернулся отец, чтобы сыну не было одиноко?
Но это был не отец.
